Баженов Геннадий Георгиевич


Геннадий Баженов встал в строй в апреле 1944 года, сразу, как исполнилось восемнадцать. А 22 марта 1945 года война для него окончилась осколочным ранением в ногу, и Победу он встретил в киевском госпитале:

— 22 мая 1944 года меня призвали на фронт. Родом я из деревни в Красноярском крае, до районного центра 70 км. Работал, как и все, в колхозе. Приходит человек из военкомата, протягивает путевку и говорит: завтра на пароход. И всё. 16 человек нас тогда призвали из деревни. На войну шли радостные. Наконец-то и мы будем бить фашиста, и нам повоевать дадут. А то, как так – война, все мужчины на фронте, а мы, здоровые парни, в колхозе, как дети трудимся.

Привезли нас в Красноярск, два месяца обучали на минометчиков. А потом отобрали, которые рослые и которые закончили восьмилетку, и направили в Челябинское танковое училище. Там нас ускоренно обучили, на полигоне провели одни единственные боевые стрельбы. И в два ночи подошел состав, нас вместе с танками и САУ погрузили и отправили на 3-й Белорусский фронт, под Минск. И вся моя война с фашистом длилась один месяц – от Минска до Кёнисберга.

Впереди ударной бригадой шили мы – 6 Т-34 и 6 САУ-152. Мы занимали плацдарм, за нами сразу шла пехота и зачищала плацдарм – так мы и дошли до Кёнисберга.

Первый бой – построили наши машины буквой «П», генерал дал напутствие, и мы двинулись. Все экипажи, все были мои ровесники, кому только исполнилось 18. Только командиры машин – взрослые опытные офицеры. К сожалению, забыл имя своего командира, но, благодаря ему, я сегодня с вами разговариваю, а так бы сгорел бы в танке в тот день 22 марта 45-го.

Но по порядку. Экипаж САУ пять человек: командир машины, командир орудия, он же наводчик, кем был я, заряжающий, кто заряжал снаряд, замковый, кто открывал и закрывал замок орудия, и механик-водитель.

И первый бой. Впереди огромное поле, за полем лес. Наша САУ мчит, люк открыт, немецкая пехота отступает. Смотрю, немец замахнулся, метит гранатой в наш люк, бросает. Я успеваю захлопнуть люк, граната разорвалась над люком. Подходим к лесу. Вижу – пушка, на полном ходу прицеливаюсь, и с первого выстрела накрываю пушку, видел, как ее взрывом вверх подбросило.

Это был мой первый бой и первая пушка. До самого Кёнигсберга я подбил еще одну пушку и один «Фердинанд», и всех на ходу и с первого выстрела. Когда «Фердинанд» подбил, командир похвалил и сказал, как дойдем до Кёнисберга, представлю к награде. Но не успел представить.

За этот месяц боев я заслужил орден Отечественной Войны II степени и две медали – «За боевые заслуги» и «За отвагу».

У каждого в САУ своя задача. От меня зависела точность и скорость стрельбы. И стрелял я точно, и быстро, и на ходу – остановиться и прицелиться времени в бою нет.

Боев было немного – мы занимали деревни и села, немец отступал, но отступал ожесточенно. И первый удар всегда приходился на нас, пехота заходила уже на захваченную танками территорию.

И 22 марта пришел и наш черед, перед самым Кёнисбергом. Заглох двигатель. Машина встала. Мы мишенью стоим, одни посреди поля. Остальные наши танки ушли вперед. За нами идет пехота. Двигатель не заводится. Из леса выстрел. Бил «Фердинанд», бил по нам, бил «вилкой». Первый снаряд упал слева, следом справа прилетел второй.

— Следующий наш, всем покинуть машину! – приказал командир, мы открыли люки – у каждого был свой люк – попрыгали из машины и побежали подальше. Потому как болванка влетит – мало не покажется.

— Где автоматы? – глянул на нас командир. – Вы забыли автоматы? Бегом за автоматами! – мы, молодые, засуетились и выскочили, забыв автоматы в машине. У танкиста в бою две смерти: или сгореть в танке, или погибнуть от пули, когда вылезаешь из подбитого танка – а мы, пацаны, забыли автоматы!

Я и замковый бросились обратно в машину, а командир с механиком и заряжающим встали метрах в пяти – ждут. Автоматы схватили и бежать. Замковый побежал к остальным, а я взял влево – не знаю, почему, растерялся. И в САУ влетает третья болванка – осколочно-бронебойная, точно в бок. Броню не пробил, разорвался, осколки полетели и… все вправо – где стоял наш экипаж и куда бежал замковый. Все четверо легли как один, насмерть. Мне лишь один осколок влетел в ногу. Встаю, а они лежат изрешеченные. К ним уже саперы ползут. Так и вынесли их с поля. Они в землю легли под Кёнигсбергом, а меня – в госпиталь, на лечение. Не забудь мы тогда автоматы, остались бы все живы. Но было нам 18 лет, месяц в бою – я себя не оправдываю. Спасибо командиру, что вытащил нас из машины, сами бы не догадались. Останься в машине – точно бы все погибли.

Победу встретил в киевском госпитале. А так как молодой, то никто меня демобилизовать не собирался, служил вплоть до 1953 года, служил на аэродромах начальником по обслуживанию самолетов. Последний мой аэродром был в Липецке. И приехала туда вместе с поваром девчонка, приехала за компанию – повар, и она с ней за компанию. И засела мне в сердце эта девчонка, влюбился я в эту куколку. Поженились мы и уехали в ее родной город – в Серпухов. Так и живу здесь с самого 53-года. Сына здесь похоронил, жену. Дочь с внуками живет в Москве, а я с собакой здесь. Здесь теперь мой дом и моя Родина. Родился в Сибири и не знал, что судьба сведет меня с Серпуховом.

Вот послушайте, я вам стихотворение свое прочитаю:

Я родом с Сибири, с Красноярского края,

На фронт я пошел с 18-ти лет.

На фронте сражался я с ярым фашистом,

За подвиг и смелость тогда мне вручили партийный билет.

Война продолжалась, фашистов рубили мечом и клинком,

Но наши танкисты себя показали, как грозная сила в сраженье с врагом.

Была и награда, и были раненья – под самый конец окончанья войны.

Не всем суждено было выжить в сраженьях,

Но Родину мы отстояли в боях,

И нам благодарны потомки.

Материал предоставлен редакцией газеты «Выбирай», г. Серпухов. Автор Денис Коваленко, фото Сергей Зорин. (Есть видео)

http://vibiray-s.ru/news/society/Komandir_orudiya_Zveroboya/

Воспоминания о войне ветерана Баженова Г.Г.

Баженов Геннадий Георгиевич родился 20 августа 1926 года в Сибири на Ангаре. На фронт пошел с 18 лет. Окончив в Челябинске танковое училище, в 44-м попал на 3-й Белорусский фронт в состав 28 Армии 192 дивизии 343 Гвардейский Краснознаменный танковый полк. Участвовал в боях от столицы Белоруссии до Кенигсберга.

В своих воспоминаниях Геннадий Георгиевич помнит каждый день, проведенный на войне, все они были как один, и цель была одна: не отступать, бить врага, выполнять приказы командиров. Геннадий Георгиевич в звании старшины командовал самоходной артиллерийской установкой СУ-152. При взятии Кенигсберга 22 марта 1945 года был ранен в ногу осколком снаряда.

Из воспоминаний Геннадия Георгиевича: «Если в бою противник поджигал наш танк, то из танкистов практически никто не выживал, потому что внутри сгорали заживо, пытавшихся выбраться наружу из люка сбивали снайперы. Бой есть бой. У нас у танков броня была лобовая толще, чем боковая. Обычно танкисты-противники старались бить друг друга в бока, чтобы снаряд мог легко пробить боковую часть танка. В наших установках в экипажах было по пять человек: командир, командир наводчика оружия, замковый, заряжающий, механик-водитель.

Однажды под Кенигсбергом мы заняли высоту, было небольшое затишье, и вдруг командир машины дает распоряжение развернуться влево и дает координаты немецкого танка, который был поблизости, и надо было его сбить. Чтобы развернуться, надо было завести двигатель. И вот механик стал заводить двигатель, а он не заводится – заело планетарный механизм. Нам пришлось выпрыгивать из танка, и в этот момент возле нашего танка взрывается бронебойно-осколочный снаряд. Все мои товарищи погибли на месте, а меня взрывной волной отбросило в ямку. Когда я встал, то увидел, что был тяжело ранен в ногу. Вся спина моей телогрейки была изодрана от пролетавших над моей головой осколков снаряда.

Недалеко стоял какой-то гарнизон, и командир связи увидел взрыв нашего танка и послал одного своего человека. По-пластунски мы с ним добрались до их штаба связистов. Там мне перевязали ногу, и потом я находился у них несколько часов, пока они своих раненых не повезли в санитарный батальон. Я лежал в нескольких госпиталях, в последнем – в городе Каунасе – нас выписывали на фронт. И в тот же день в два часа ночи в госпиталь вбегает замполит и кричит: «Война кончилась!». У нас тогда были трёхъярусные койки, так с них соскакивали с последних ярусов даже тяжело раненые. У всех была только одна мысль: «Значит, жить будем!».

Все воинские части, которые стояли на территории города Каунаса начали стрелять. Зарево было огромное! Литовцы тогда подумали, что опять немцы стреляют и побежали прятаться. Потом, конечно, поняли в чем дело. Все были счастливы».

Геннадий Георгиевич Баженов был удостоен многих наград: медали «За взятие Кенигсберга», «За оборону Москвы», «За отвагу», «За боевые заслуги», орден Отечественной войны I степени, орден Отечественной войны II степени, орден Красного Знамени, орден Красной Звезды.

После войны в 1949 году женился. Родились дети: дочь и сын. С любимой женой прожил 59 лет. Справить 60-летний юбилей со дня свадьбы не довелось – жена умерла. После смерти супруги у Геннадия Георгиевича открылся поэтический дар. Сначала свои стихи писал в стол, а когда их стало много, внук собрал и отвез их в одно московское издательство. В 2011 году у Георгия Баженова вышел сборник стихов под названием «Воспоминания фронтовика».

http://serp-on.ru/news/business_quarter/so_we_will_live

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *